Разделы сайта

Выбор редакции:

Великие Князья Литовские, ставшие с 1386 года вместе и Королями Польскими Общее положение Русской Церкви в Литовско-Польском Государстве Состояние церковных дел при отдельных митрополитах

Митрополит Григорий Болгарин (1458-1473 гг.) Митрополит Мисаил (1475-1480 гг.) Митрополит Сименон (1480-1488 гг.)

Иона Глезна (1488-1494 гг.) Митрополит Макарий (1494-1497 гг.) Митрополит Иосиф I Болгаринович Митрополит Иона II (1503-1507 гг.)

Митрополит Иосиф II Солтан (1507-1522 гг.) Внутренние церковные взаимоотношения Положение в бывшей Галицкой митрополии Митрополит Иосиф III (1522-1534 гг.) Митрополит Макарий II (1534-1555 гг.) Вопрос о Галицкой митрополии

Общая характеристика положения православной церкви за первую половину XVI века: правление Сигизмунда I (1506-1548 гг.)

Протестантизм в Польше и Литве

Сигизмунд II Август вел. князь Литовский с 1544 г. и король польский с 1548 по 1572 гг. Еретики Положительная сторона либерализма Сигизмунда Августа для православия

Митрополит Сильвестр Белькевич (1556-1567 гг.) Иона III Протасевич (1568-1576 гг.)

Литовская государственная уния (1569). Римо-католическая реакция. Иезуиты в Польше Илья Иоакимович Куча (1576-1579 гг.)

Онисифор Девоча (Девочка) (1579-1589 гг.)

Русское православное просвещение

Острожская Библия 1580-81 гг. Острожская школа Братства

Виленское Св. Троицкое Братство Братские школы Литературная борьба русских

Эпизод борьбы против Григорианского календаря (1583-1586 гг.)

Сигизмунд III (1587-1632 гг.)

Зачатки унии Уния

Приезд патриарха Иеремии II Митрополит Михаил Рогоза (1589-1596 гг.) Открытая борьба за унию и против нее

Политический союз православных с протестантами Действие в Риме

Брест-Литовская Уния 1596 г.

Собор. Начало борьбы с унией Открытие собора После Брестского собора

Предисловие

Ни одному из христианских европейских народов не свойственны соблазны такого самоотрицания, как русским. Если это и не тотальное отрицание, как у Чаадаева, то откровенное, при случае, подчеркивание нашей отсталости и слабости, как бы нашей, качественной от природы второстепенности. Этот очень старомодный "европеизм", не изжит еще и в наших, уже сходящих со сцены поколениях, ни в нашей молодежи, вырастающей в эмигрантском отрыве от России. А там, в большой и исковерканной бывшей СССР

навязывалась противоположная крайностъ. Там и европеизм и руссизм отрицаются и перекрываются якобы новым и более совершенным синтезом так называемого экономического материализма.

В противовес этим двум крайностям, мы - взрощенные старой нормальной Россией, продолжаем носитъ в себе опытное ощущение ее духовных ценностей. Наше предчувствие нового возрождения и грядущего величия и государства, и Церкви питается отечественной историей. Пора приникнуть к ней патриотически любящим сердцем и умом, умудренным трагическим опытом революции.

Ломоносов явлением своей личности и исповеданием своей уверенности, "что может собственных Платонов и быстрых разумом Неютонов российская земля рождать", вселил в нас уверенностъ, что мы станем тем, чем инстинктивно, по безошибочному чутью, мы хотим быть. А именно: - хотим быть в первых, ведущих рядах строителей общечеловеческой кулътуры. Ибо другого, достойного первенства земному человечеству не дано.

И это, не благодаря музейно хранимым реликвиям Мономахова венца и титула Третьего Рима, и не благодаря фанатической Аввакумовской преданности букве - все это были только благородные предчувствия, - а через достойный великой нации порыв - занять равноправное место на мировом фронте общечеловеческого просвещения.

Античное сознание завещало нам свое наследие еще в двух вариантах антитезы: I) Эллины и варвары и II) Израиль и язычники (гои). Христианско-европейское сознание слило это устаревшее раздвоение воедино: в единое и высшее, окончательное культурное объединение для народов всего мира. В их расовой, религиозной, национальной пестроте обитатели земного шара на необозримые по времени периоды остаются заключенными в разные оболочки своих, столь дорогих им, наследственных форм жизни, признаваемых национальными. Но это не существенный и не решающий историософский момент. Хочет кто этого, или не хочет, но объективный факт исчерпанности схемы глобальной истории земного человечества, как целого, на лицо. Тут немыслимы никакие ревизии. Нам - христианам и европейцам надо с

признательностъю за честъ и избранничество принять этот факт, как святую волю Провидения и с молитвой и благоговением совершать наше земное шествие к конечным благим целям, ведомым лишь Творцу Одному.

Как бы жгуче не обострялисъ, по временам и по местам, живые, исторически злободневные задачи, у нас ли, или у других народов вселенной, но мы, раз преодолевшие самодовлеемостъ национального партикуляризма, не можем, и не должны растрачиватъ свои силы без остатка на эту, в принципе уже преодоленную нами фазу культурного служения. Национальные формы культуры, как языки и вероисповедания, продолжают функционироватъ, но отменитъ и заменитъ уже выяснившиеся и открывшиеся передовому христианскому человечеству его качественно первенствующие и командующие высоты его служения никто и ничто не в праве. В этой предельности служений естъ неотменимый момент посвященности и права на предводительство. Лишь на этом пути совершается преодоление "плоти и крови" наций, с их зоологически унизительными и неизбежными войнами. Лишь на этом пути открывается просвет и надежда - преодолетъ и победить великий демонический обман безбожного интернационала. Лишь во вселенском христианском водительстве заложено обетование истинной свободы человека и - мира всему миру. И вот на этом пути - достойное, высшее, святое место служения России и Русской Церкви, а не под знаменем " ветхозаветных", ветшающих национализмов.

Введение

Предлагаемые Очерки по Истории Русской Церкви есть именно Очерки, а не полный свод материалов, не полная система Истории Русской Церкви, не справочная книга. Это обзор главных сторон в историческом развитии русской церкви, для составления читателем оценочного суждения о выполняемой русской церковью ее миссионерской роли в истории России, в истории всего Православия и, в конечном счете, во всемирной истории. Очерки эти, задуманные еще в России полстолетия тому назад, не ставили и не ставят своей задачей снабдить читателей элементарными сведениями по истории русской церкви, предполагая их известными из полных справочников, напр., из "Истории Русской Церкви" архиеп. Филарета или высококачественного Учебника проф. П.В. Знаменского. Очерки стремятся, путем вовлечения читателя в проблематику характерных моментов и явлений в исторической жизни русской церкви, опособствовать живому чувствованию ее переживаний, ее судеб, любовному пониманию ее слабостей, изнеможений, преткновений, но и ее долготерпеливого, христианизующего подвига и ее медленных, тихих, смиренновеличественных, святых и славных достижений.

Автор этих исторических уроков не считал бы себя в праве загромождать ни книжного рынка, ни полок библиотек настоящим трудом, если бы не антихристианская революция, ужасающе понизившая научнобогословский уровень русской церкви. Уже до революции в культивировании нашей дисциплины произошла необычная, почти тридцатилетняя остановка. После IV тома "Руководства" проф. Доброклонского (1893 г.) только новые переиздания Учебника проф. Знаменского еще напоминали о том, что попечение об обновлении систематического изложения Истории Русской Церкви не забыто теми, кому о том ведать надлежит. Революция принесла новое многолетие паралича. Таким образом, на месте этого опустошения становится не лишним и практически полезным любой, даже не претендующий на новую научную разработку, повторительный и обобщительный труд по Истории Русской Церкви. Только протянуть в этом смысле руку связи через провал революции от старого российского поколения досточтимых великанов нашей специальности к грядущему новому великану кабинетного труда в нашем освобожденном отечестве и освобожденной церкви - такова скромная задача настоящих Очерков.

Эпоха догосударственная

Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси?

Русь, как целая государственная народность, крещена св. кн. Владимиром. Но это событие имело свои корни в веках предшествующих. Поэтому обратимся в глубь веков, чтобы проследить начальные судьбы распространения христианства на Руси, как причину ее позднейшего всеобщего крещения.

Terminus а quo наших поисков нельзя обозначить с математической точностью, как нельзя указать его и для начала самой "Руси". Одно только было ясно даже для наших предков IX и начала XII веков, что "сде (т.е. в русской земле) не суть апостоли учили", что "телом апостоли не суть сде были"; так говорится в летописной повести об убиении варягов-христиан при Владимире. То же повторяет и преп. Нестор в своем житии Бориса и Глеба. Тем не менее, в одном из сказаний, входящих в состав "Повести временных лет", редактор его уже проявил тенденцию связать русское христианство с временами апостолов. Назвав нашего первоучителя Мефодия "настольником Андрониковым" (апостол из числа 70-ти), он продолжает: "темже словеньску языку учитель есть Андроник апостол, в Моравы бо ходил; и апостол Павел учил ту, ту бо есть Илюрик, его же доходил ап. Павел, ту бо беша словени первое. Темже и словеньску языку учитель есть Павел, от него же языка и мы есмо Русь, тем же и нам Руси учитель есть Павел". Если таковы были взгляды русских людей по вопросу об апостольском сеянии на ниве русской до начала XII века включительно (момент образования "Повести Временных Лет"), то очевидно, лишь после этого времени они приняли ту уверенную форму, какая сообщена им повестью о посещении русской страны ап. Андреем Первозванным.

Повесть эта вставлена в киевском летописном своде среди рассказа о расселении русских славян. При упоминании имени Полян речь сразу переходит к описанию "пути из варяг в греки"

и наоборот "из грек по Днепру в море варяжское, и по тому морю до Рима". "А Днепр втечеть", говорится здесь, "в Понетьское море, еже море словеть Руское, по нему же учил апостол Оньдрей, брат Петров, яко же реша". Характерно в последних словах появление некоторого скепсиса у автора в отношении к передаваемому факту, в виду чего он и спешит сложить с себя ответственность за его достоверность путем неопределенной ссылки на какой-то источник. Но непосредственно далее затем он, или скорее всего кто-то другой, его продолжатель, уже смело развивает робко брошенное мнение в целое сказание, наполовину трогательно-поэтическое, наполовину совсем неэстетическое, даже нелепое. Ап. Андрей из приморского малоазийского города Синопа приходит в таврический Корсунь. Здесь он узнает, что близко Днепровское устье

и решается пойти чрез него в Рим. Случайно ("по приключаю Божию") останавливается он на ночлег на отмели под нагорным берегом Днепра на месте будущего Киева. "Заутра встав", он указует ученикам своим на близ лежащие горы, предсказывает об имеющем быть здесь граде великом и церквах многих, поднимается на горы, благословляет их и ставит крест, а затем продолжает путь свой до Новгорода, где... дивится банному самоистязанию, о чем и рассказывает по приходе в Рим.

На вопрос об исторической достоверности сказания послужит нам ответом историколитературная справка об его постепенном развитии. Книга Деяний апостольских, распространяясь главным образом об одном только ап. Павле, хранит молчание о судьбе двенадцати. Это обстоятельство дало повод еще в древне-христианском мире развиться богатой апокрифической литературе различных "праксис, периоди, мартириа, тавмата", подробно представлявших апостольские труды и подвиги многих из лика 12 и 70-ти. Целый цикл таких сказаний имеет своим предметом проповедь апостолов Петра, Андрея и Матфея в стране антропофагов или мирмидонян и в стране варваров. Древность их весьма почтенная. Дело в том, что всеми подобного рода видами апокрифической литературы пользовались, как орудием вкрадчивой пропаганды, многочисленные гностические секты первых веков и впоследствии манихеи. И анализ апокрифических сказаний интересующего нас цикла с этой точки зрения

приводит специальных исследователей (Lipsius, Zoga и др.)1 к возможности относить даже их настоящую редакцию ко II веку. При таком условии сохранение в них зерна исторической истины легко допустимо. Но вопрос в том: как, после выделения из этих апокрифов фантастических излишеств повествования, правильно истолковать их крайне загадочную географическую и этническую номенклатуру? Решить его не легко. Сколько-нибудь реальный терминологический элемент апокрифов первой формации в их дальнейшей истории терпел весьма невыгодные для исторической правды изменения. Изобильная еретическая начинка первых апокрифов открывала повод к их усиленной и частой переработке в духе других вероучений (в более раннюю эпоху) и в духе православно-церковном (особенно в V и VI веках); были и бестенденциозные в догматическом смысле подражания. Примеры показывают, что при этих переделках о правилах исторической точности заботились очень мало, и с собственными именами происходили причудливые метаморфозы. С. Петровский (оp. сit), разгадывая, под руководством авторитетных немцев, смысл относящихся к нашему вопросу апокрифов, приходит к заключению, что они говорят о проповеди ап. Андрея между прочим в теперешних кавказских странах, прилегающих к Черноморью, и даже в землях соседнего приазовского края. Однако, решать этот вопрос без данных ориенталистики довольно рискованно. Когда вооруженный этими средствами В.В. Болотов в своем посмертном "Экскурсе Е" (Христ. Чтен., 1901, июнь) коснулся части ученого узора, сотканного русским исследователем, то он безнадежно спутался, если не распался целиком. Оказывается, по соображении с лингвистическими данными коптской и абиссинской легенд, деятельность апостолов Варфоломея и Андрея, вместо мнимого Черноморья, чистейшим образом относится к африканской территории. Пример этот, конечно, не без значения для будущего решения поставленного вопроса.

Параллельно с пространными сказаниями о миссионерских путешествиях апостолов развивались и известия по форме краткие в виде списков, или каталогов, отмеченных именами: Ипполита Римского (III в.), Дорофея Тирского (IV в.), Софрония, друга бл. Иеронима († 475), и Епифания Кипрского († 403). Каталоги эти в сохранившихся редакциях несомненно более позднего происхождения, чем время жизни их мнимых авторов, и в отношении к известиям о миссионерском уделе, в частности ап. Андрея, восходят к первоначальным апокрифам и их позднейшим церковным переделкам (V до VIIІ вв.), как к своему источнику. При этом неопределенные апокрифические страны варваров и антропофагов здесь категорически локализуются в Скифии, хотя с наклонностью видеть в ней Скифию не европейскую, а азиатскую (прикаспийскую).

Отголосок самостоятельного (неапокрифического) церковного предания хотят видеть у Евсевия. "Когда свв. апостолы и ученики Спасителя Нашего", читаем у него в III, 1, "рассеялись по всей вселенной, то Фома, как содержит предание ως ή παράδοσις περιέχει, получил в жребий Парфию, Андрей - Скифию ... Петр, как известно, проповедовал в Понте и Галатии... Это сказано слово в слово (κατά λέξειν) у Оригена в третьей части его толкований на Бытие". Данное сочинение Оригена до нас не сохранилось, и в каком объеме и в какой степени приведенная цитата представляет буквальную из него выдержку, исследователи церковной литературы оставляют под вопросом2 . Некоторые усматривают во многих авторитетных рукописях истории Евсевия специальный значок перед словом "Петр" и отсюда заключают, что лишь с известия о Петре начинается цитата из Оригена, а известие об ап. Андрее принадлежит самому Евсевию и современному е м у (а не Оригену) церковному преданию. Но древность предания IV века не настолько глубока, чтобы ее нельзя было объяснить из того же указанного нами источника.

1 С. Петровский. Сказания об апостольской проповеди по северовосточному черноморскому побережью. Одесса. 1898. (XX и XXI тт. «Записк. Импер. Одес. Общ. Истории и Древн».).

2 А. Нarnaсk Gеsсh. d. altсh Littеr. Lеipz. 1893. S. 344.

Однако буква текста Евсевия говорит за то, что к цитате из Оригена нужно отнести все строки об апостолах, начиная с θομας. Частица δε при слове Πέτρος δ"έν Πόντφ явно соответствует частице μεν при слове θομάς μεν, связывая эти фразы в один период. Следовательно и предание, записанное Оригеном, мы можем датировать концом II, началом III века. Евсевия повторяют: Руфин ("как нам передано") и Евхерий Лионский († 449) ("как рассказывает история").

В VIII, IX и последующих столетиях накопившийся веками материал в форме апокрифических и церковных сказаний, кратких известий и посеянных всюду теми и другими местных преданий, послужил источником к составлению новых "деяний", "похвал" и "житий" апостолов. Здесь миссионерская деятельность ап. Андрея распадается на целых три проповеднических путешествия, скопированных с путешествий ап. Павла, причем Первозванный апостол уже с полной определенностью проводится через Скифию европейскую

и по северному и по западному побережью Черного моря проходит до Византии, где поставляет

первого епископа для этого города - Стахия. Из повествований последнего рода следует отметить рассказ монаха Епифания3 , так как в нем есть некоторые элементы, вошедшие впоследствии в русское сказание. Епифаний жил в конце VIII и нач. IX вв., когда жгучим вопросом современности был вопрос об иконах. Под влиянием этого церковного интереса, Епифаний, как и некоторые другие лица того времени, предпринял своего рода ученоархеолотическое путешествие по прибрежным странам Евксинского Понта, с целью изучить местные памятники и предания, касающиеся внешнего богопочитания во времена апостолов. Поэтому в своем повествовании об ап. Андрее он тщательно отметил все священные изображения, жертвенники, храмы и кресты, ведущие свое начало, по рассказам местных жителей, от времени проповеди у них названного ученика Христова. Здесь, между прочим, не раз упоминается о "железном жезле с изображением животворящего креста, на который апостол всегда опирался". Неподалеку от Никеи в Вифинии "блаженный ап. Андрей, низвергнув гнусную статую Артемиды, поставил там животворящее изображение спасительного Креста". Далее к востоку, в Пафлагонии "он избрал место молитвы, удобное для устроения жертвенника,

и освятил его, воздвигнув знамение животворящего креста". Вот откуда ведут свое начало и крест и жезл, фигурирующие в двух версиях русского сказания. У монаха Епифания 4 , ап. Андрей из кавказских стран, не обходя Меотического залива (Азовское море), через пролив (Керченский), приходит прямо в Боспор (Керчь); отсюда проходит в крымские города Феодосию и Херсонес; далее плывет морем на Синоп и возвращается в Византию. Гораздо смелее выражаются позднейшие греки и шире представляют себе район миссионерской деятельности ап. Андрея на севере от Черного моря. Никита Давид Пафлагонский (кон. IX и

нач. X в.), известный биограф патр. Игнатия, составил ряд риторических похвальных речей в честь апостолов. В похвале ап. Андрею5 он выражается так: "Получив в удел север, ты обходил Иверов и Сарматов, Тавров и Скифов, всякую страну и город, которые лежат на севере Евксинского Понта и которые расположены на его юге" (соl. 64). "Итак, обняв благовестием все страны севера и всю прибрежную область Понта... он приблизился к оной славной Византии" (соl. 68). Под таким углом зрения и терминология древних апокрифов теперь с решительностью применялась к пространствам южной России. Еще у хрониста Иоанна Малалы (VI в.) имя

мирмидонян ("антропофагов" апокрифов) прилагается к болгарам, когда они обитали у

3 Mignе P. G. E. 120 соl. 216 sqq.

4 Епифаниево повествование почти буквально копируется анонимным автором Πράξεις χαΐ περίοδοι... απ. Ανδρέου. (XI в.?). Перефразируется Метафрастом (X в.) и автором грузинского жития ап. Андрея (X в.?). Если не Елифаниево повествование, то какой-нибудь из этих, или подобный им, рассказ мог стать известным составителю русского сказания. Сохранились отрывки очень древнего перевода повести Епифания на славянский язык. См. В. Г. Василевский.

Ж.М.Н. Пр. 1877 г., ч. 189, с. 166.

5 Міgnе Р. G. T. 106 соі. 53 sqq.

Меотики, т.е. у Азовского моря. Для Льва Диакона (X в.) Мирмидония находилась там же, и мирмидоняне уже считались предками руссов, а владения руссов около Азовского моря наз. Мирмидонией. "Во всяком случае", говорит В.Г. Василевский, "не подлежит ни малейшему сомнению, что в XI в. имя мирмидонян, наряду с другими, унаследованными от классической древности названиями, служило для обозначения русских. Таким образом, в византийском предании и литературе XI в. существовало очень много данных для составления хождения ап. Андрея по русской земле.

Византии самой нужна была легенда об ап. Андрее в таком полном ее развитии. Нужно было, во-первых, оградить свою независимость от римских притязаний и доказать свою равночестность Риму; во-вторых, - обеспечить себе самой господство над всеми по возможности церквами Востока. Как властительные претензии и успехи Рима основывались на том, что Рим есть седалище первоверховного апостола, так точно и Византия, для достижения первой из указанных целей, хотела убедить мир, что она тоже подлинная Sedes apostolica, не меньшая, если не большая, римской, потому что основана старшим братом ап. Петра, первым по времени учеником Христовым. У Никиты Пафлагонянина читаем такое обращение к ап. Андрею: "Итак радуйся, первозванный и начальный из апостолов, по достоинству непосредственно следующий за братом, а по призванию даже старейший, чем он, по вере в Спасителя и по учению изначальный не только для Петра, но и для всех учеников" (соl. 77). Легенда утверждала, что ап. Андрей поставил своего ученика и преемника Стахия епископом Византии. Чья-то заботливая голова придумала и поименный список якобы 18-ти преемников Стахия вплоть до исторически известиого первого епископа Византии Митрофана (315-325). Для достижения второй цели - обеспечения за собой господства над остальными восточными церквами - Византия проводила взгляд на ап. Андрея, как на апостола всего Востока. Характерен в данном отношении эпизодический рассказ в повествовании монаха Епифания о том, как два брата-апостола разделили власть над вселенной: Петру выпал жребий просвещать западные страны, Андрею - восточные. Отсюда можно заключить, что Византия охотно поддерживала сказания о проповеди ап. Андрея в тех странах, где они существовали (Армения, Грузия) и даже старалась привить подобные предания в странах северных (Моравия, Россия), на которые простиралось ее влияние. О том, что византийцы при случае даже прямо внушали русским верование о проповеди на Руси ап. Андрея, мы имеем документальное свидетельство. Это - письмо к русскому князю Всеволоду Ярославичу, написанное от лица императора Михаила Дуки (1072-1077) его секретарем, знаменитым ученым своего времени, Михаилом Пселлом, с целью сватовства за брата императора дочери Всеволода. Одним из аргументов к теснейшему союзу двух дворов служит здесь следующий: "Духовные книги и достоверные истории научают меня, что наши государства оба имеют один некий источник и корень, и что одно и то же спасительное слово распространено в обоих, одни и те же самовидцы божественного таинства и его вестники провозгласили в них слово Евангелия"6 . Понятно, что имеют в виду эти слова.

Итак, Византия дала все, что нужно для создания русского верования о насаждении у нас христианства ап. Андреем. И русское сказание не замедлило явиться. Его внутренние несообразности - путешествие из Крыма в Рим через... Ладогу, принижение апостольского достоинства и т.п. так велики, что обычно ироническая критика Голубинского доходит здесь чуть не до сарказма. Но мы не будем бить лежачего. Постараемся только отыскать возможный ряд идей и материалов, давших начало отдельным составным частям сказания. Прежде всего автор должно быть смутно сознавал пустынное состояние русской страны в начале нашей эры; поэтому он и ведет по ней апостола только мимоходом. Но куда же он мог направить его по великому водному пути, в какой известный пункт древне-христиаяского мира? От варягов, бывальцев всего света, сочинитель мог слыхать, что, как все дороги ведут в Рим, так и из

6 В.И. Василевский. «Рус.визан. отрывки. Ж. М. Н. Пр. 1877 года, ч. 181.

варяжского моря их земляки знают пути к нему. Самое направление апостола в море варяжское как будто имеет связь с преданиями норманского севера: существует какая-то (неизданная) исландская сага об ап. Андрее7 ; есть известия и о том, что в древности ап. Андрей считался патроном Шотландии8 . Влияние варяжских россказней с вероятностью замечается и в повести о новгородских банях; сюжет характерный для финско-скандинавского севера. Имеем в виду один рассказ прибалтийского происхождения на ту же тему и в том же стиле. Он занесен некиим Дионисием Фабрицием (XVI-XVII вв.) в его "Liyonicae histoirae соmpendiosa series". Рассказ таков. Существовал некогда близ Дерпта - Юрьева доминиканский монастырь Фалькенау. Братия, терпя недостаток в средствах к жизни, решила отправить к папе слезное письмо. В нем доминиканцы рисуют свою суровую, строгую жизнь в пище и плотоумерщвлении. Каждую субботу они умещвляют плоть свою в страшно натопленных банях, бичуют себя розгами и обдают холодной водой. Папа удивился и отправил своего посланца самолично узнать дела монастыря. По угощении его ввели в жарко истопленную баню. Когда пришло время париться вениками, нежный итальянец не выдержал: он выскочил из бани, говоря, что такой образ жизни невозможен и неслыхан между людьми. Возвратившись в Рим, он рассказал папе о виданной диковине ("Чтен. в Общ. Нест. Летоп.", кн. I, с. 289). Юмористически-нелепая история, очень напоминающая нашу летописную. У русского автора-южанина в рассказе о новгородских банях очевидно была и определенная, не особенно высокая цель. Так прекрасно возвеличив свой родной Киев, он, по русскому обычаю - трунить над всяким, кто не нашей деревни, решил выставить новгородцев пред апостолами в самом смешном виде. Новгородцы так это и поняли, потому что, в ответ на киевскую редакцию повести, они создали свою собственную, в которой, не отвергая прославления Киева и умалчивая совершенно о банях, уверяют, что ап. Андрей "во пределы великого сего Новаграда отходит вниз по Волхову и ту жезл свой погрузи мало в землю и оттоле место оно прозвася Грузино" (Верстах в 15 от ст. Волхов Никол. ж. д.; Аракчеевское поместье). Чудотворный жезл этот "из дерева незнаемого" хранился, по свидетельству писателя жития Михаила Клопского, в его время (1537 г.) в Андреевской церкви села Грузина.

При определении повода к составлению русского сказания и времени его внесения в летопись последуем указаниям интересной гипотезы проф. И.И. Малышевского (ор. сіt). Упомянутое письмо греческого императора Михаила Дуки от 1074 г., внушавшее мысль о проповеди ап. Андрея на Руси, нашло при русском дворе довольно интеллигентных людей. Это прежде всего был сам вел. кн. Всеволод Ярославич, который, по словам сына его, Владимира Мономаха, "дома седя, пять язык умеяше", в том числе, конечно, и греческий, тем более, что и женат был в первый раз на греческой царевне. Дочь Всеволода, Янка (Анна) - предполагаемый объект сватовства 1074 г. - рожденная от грекини, также, вероятно, знала греческий язык, что видно из последующего. Достать и прочитать "духовные книги достоверные и истории", повествующие об ап. Андрее, они имели, таким образом, полную возможность. Замечателен после этого такой факт. В 1086 г. Янка постригается в монашество. Всеволод строит для нее церковь и монастырь в честь ап. Андрея. В 1089 г. она путешествует в Константинополь к своим царственным родственникам, где в то время еще проживал в Студийском монастыре и сам бывший император Михаил Дука; жив был и его тезоименный секретарь Пселл - автор исторического письма. Как настоятельница Андреевского монастыря, Янка имела сугубые побуждения добыть самые подробные сведения об апостоле от предполагаемых первовиновников ее интереса к его имени. Еще знаменательное совпадение. Переяславльский еп. Ефрем, происходивший из богатой фамилии, бывавший в Греции и в частности в Студийском монастыре, строит в своем кафедральном городе в 1089 г. церковь в честь ап.

7 В.Г. Василевский, ор. сіt. с. 6869.

8 И.И. Малышевский «Сказание о посещении русской страны св. ап. Андреем. Тр. Киевск. Дух. Академии 1888 г. № 6 с. 321. Эдинбургский университет посвящен ап. Андрею.

А. В. Карташев

Очерки по истории Русской Церкви

Том II

Патриарший Период (1586-1700)
Введение .
Учреждение Патриаршества .
Иов - Патриарх (1589-1605 г.). Политическая роль патр. Иова. Религиозная политика Самозванца. Патриарх Игнатий (1605-1606 г.). Царь Василий Иванович Шуйский. Патриарх Ермоген (1606-1612 гг.). Государственно-церковное служение Святителя Ермогена. Влияние подвига патриарха Ермогена.
7 лет междупатриаршества. Государственная роль Церкви.
Лишения и страдания Церкви от смуты.
Внутренняя жизнь Церкви .
Попытки исправления богослужебных книг. Патриарх Филарет (1619-1634 гг.). Церковные злобы дня при патр. Филарете. Церковно-книжное дело при Филарете. Начало школы. К характеристике патр. Филарета. Иоасаф I (1634-1640 гг.).
Патриарх Иосиф (1642-1652 гг.). Книжное дело при патр. Иосифе. Школьный вопрос. Идеологическое оживление. Внутренний конфликт в идеологии. «Москва - III Рим». Влияние новой идеи на книжные и обрядовые исправления. Смерть патриарха Иосифа († 15.III.1662 г.). Патриарх Никон (1652-1658 гг.). Исправление книг и обрядов. Порочность метода исправления книг. Возникновение раскола. Недовольство самих православных. Суждение Собора Русский Архиереев 1666 года о книжных и обрядовых исправлениях. Суд над старообрядцами нового собора 1666–1667 года. Тяжба Никона с царем. Идеология патриарха Никона. Суд над Патриархом Никоном (1660 г.). Приезд патриархов (1666 г.). Суд. Суждения Собора 1667 г. об отношении церкви и государства. Конец Никона. Начало особой истории старообрядческого раскола. Соловецкий бунт. Патриарх Иоасаф II (1687-1672 гг.). Патриарх Питирим (1672-1673 гг.). Патриарх Иоаким (1674-1690 гг.). Собор 1682 года. Стрелецкий бунт. Попытки создания школы. Школьно-богословские разномыслия. Попытки создания Высшей Богословской Школы в Москве. Патриарх Адриан (1690-1700 гг.).
Осуществление Брестской Унии и самозащита Православия .
Властные и насильственные приемы введения унии. Базилиане. Самосохранение православной стороны. Роль братств. Борьба с унией. Борьба литературная. Борьба школьная. Заслуги монастырей. Восстановление православной иерархии патр. Феофаном. Легализация Православной Церкви по смерти Сигизмунда III (1633 г.).
Митрополит Петр Могила (1632-1647 г.) .
Учено-богословское творчество Киевской Могилинской школы.
Плоды православной школы и литературы.
Воссоединение Киевской Руси с Русью Московской и присоединение Киевской Митрополии к Московской .
Период Синодальный .
Введение .
Основной характер и оценка синодального периода.
Церковь при Петре Великом .
Личная религиозность Петра I. Зарождение реформы протестантского образца. Начало господства малороссийского епископата. Секретное начало церковной реформы. Открытая самодержавная реформа. Манифест и Присяга. Реформа самой Реформы. «Домашняя» реформа Петра и критерий вселенскости. Признание Синода православными патриархами. Отражение реформы в государственном правосознании. Реакция на реформу в церковном сознании.
Высшее Церковное управление и отношения Церкви к государству. Св. Синод после Петра Великого .

Время Екатерины I (1725-1727 гг.). Время Петра II (1727-1730 гг.). Царствование Анны Иоанновны (1730-1740 гг.). Организация аппарата высшей церковной власти
в царствование Анны Иоанновны. «Бироновщина» в церкви. Архиерейские процессы. Дело Воронежского архиепископа Льва (Юрлова). Дело Георгия и Игнатия. Дело архиеп. Феофилакта (Лопатинского). Воцарение Иоанна IV Антоновича (1740-1741 гг.). Царствование Елизаветы Петровны (25.ХІ. 1741-1760 гг.). Начало процедуры секуляризации. Император Петр III Федорович (1761-1762 гг.). Воцарение Екатерины II (1792 - 1796 гг.). Секуляризация церковных земель. Личность Екатерины II. Процедура секуляризации. Дело Арсения Мациевича. Суд Синода. Арсений в ссылке. Павел (Канючкевич) митрополит Тобольский и Сибирский. После секуляризации. Иерархи Екатерининского времени.
Приходское духовенство .
От времени реформ Петра Великого. Наследственность мест служения духовенства. Штатные рамки и разборы. Приходское духовенство при Екатерине II. Испытания Пугачевщины.
Духовная школа .
Царствование Павла I (1796-1801 гг.) .

Патриарший Период (1586-1700)

Введение

Мы уже отметили условность выделения времени русских патриархов в особый период. Но, с другой стороны, мы признали и то объективное основание, которое продиктовало старым историкам русской церкви видеть в патриаршем времени новую главу истории, поскольку после Смуты вся русская государственность и культура обновились и двинулись вперед навстречу неизбежным реформам всей русской жизни в направлении ее синтеза с Западом.
Мечта о русском патриаршестве неизбежно возникла в половине ХV в. в момент сознания русской церковью перехода на нее из павшего Цареграда вселенской миссии Православия. И один из идеологов этой миссии, посольский толмач Димитрий Герасимов, автор «Повести о белом клобуке», в своем поэтическом прогнозе пророчески предвидит и предсказывает русское патриаршество: «И патриаршеский великий чин от царствующего сего града такожде дан будет рустей земли во времена своя и страна та наречется светлая Россия, Богу тако изволившу прославити тацеми благодарении русскую землю, исполнити православия величество и честнейшу сотворити паче первых сих». В таком самодовлеющем, в сущности автокефально-патриаршем самосознании московская церковь и начала тогда свою историю, разорвав с греками. Что разрыв был полный, на это есть много указаний. Припомним здесь решительные слова вел. кн. Василия III Ивановича в письме к архиепископу новгородскому Ионе по поводу претензий КП патриарха Дионисия в 1469 г. на насильственную отдачу русской церкви под власть бывшего униата, митрополита западно-русского Григория: «да того ми посла патреарша, ни Григореева, и в землю свою впущать не велеть: не требую его, ни его благословенья, ни его неблагословенья, имеем его от себя, самого того патреярха, чюжа и отреченна и его посла и того окаанного Григорья: тебе бы, нашему богомольцу, ведомо было» (Рус. Ист. Библ. т. VI № 100, с. 59). Слова эти были ответом на заявления патриарха Дионисия о незаконности московских митрополитов, потому что они «ставятся собою самочинно и бесчинно», т. е. без благословения КПля. Но заносчивость КП не могла быть поддержана всем греческим Востоком, ибо положение глубоко изменилось с падением КПля, как государственной опоры Православия. Материально на место Цареграда встала царская и богатая Москва. Обнищавший православный Восток решительно к ней потянулся. И Москва использовала эту тягу с целью ликвидации канонической шероховатости, возникшей между ней и вселенской патриархией. Не только иноки Св. Горы и ее славянских монастырей пренебрегали фактом формального разрыва между Москвой и КПлем и смело обращались за милостыней в Москву, рассыпая комплименты московскому царю и русскому православию, но даже и патриархи иерусалимские и антиохийские делали то же самое и готовы были от себя делать прямые формальные заявления о беспорочности московского православия и православности московского царства. Так, еще в 1464 г., при митр. московском Феодосии, иерусалимский патриарх Иоаким собирался приехать в Москву, по выражению митр. Феодосия, «хотя нам по свышней ему силе благодати св. Духа дати свое благословение от руки своея». При этом митрополит Феодосий, критически кивая на Цареград, прибавляет, что Сионский храм патриарха Святой Земли «всем церквам глава и мати сущи всему православию». Известный канонист проф. А. С. Павлов доказал, что это Иоакиму иерусалимскому принадлежит изданная в I т. Акт. Ист. грамота какого-то патриарха русскому велик. князю с благословением и такой формулой: «имеет наше смирение господарство твое прощено во всем церковном запрещении». Таким обходным путем, де факто и де юре КПльское запрещение на русскую церковь постепенно ликвидировалось, сводилось на нет. Смиряемый угнетением и обнищанием Восток должен был признавать и исповедывать православие московского царства и его иерархии. В 1517 г. игумен Синайской обители Даниил величает московского князя полным титулом греческих василевсов: «самодержавным, боговенчанным, величайшим, святым царем всея Руси». Даже сами КПльские патриархи непоследовательно забывают о своем отлучении. КПльский патриарх Феолипт в 1516-17 гг. пишет московскому митрополиту Варлааму на адресе: «Всесвященному митрополиту московскому и всея Руси, нам же государю и владыке набожнейшему». Московские цари не были пассивны, но и прямо добивались получить окончательное и формальное признание со стороны вселенских патриархов и автокефалии своей церкви, и законности совершенного над ними в лице Ивана IV царского венчания. У канонически-совестливых москвичей было сомнение, что это венчание было все-таки совершено митрополитом, а не патриархом, как было в Византии. И вот, когда в 1556 году пришел в Москву от КП патриарха Дионисия за милостыней Иоасаф митр. Евгриппский, то царь Иван IV захотел получить, пользуясь этим случаем, от самого КП патриарха, кроме его комплиментов «святому царству», еще и формальное подтверждение бывшей коронации. При виде этой трогательной скромности, греческий иерарх, вероятно, не без лукавой улыбки, написал в Москву в ответ, что венчание на царство, совершенное митрополитом Макарием, «некрепоствует», что по закону не могут совершать его не только митрополит, но и другие патриархи, кроме римского и константинопольского; поэтому патриарх посылает в Москву своего особого экзарха-митрополита, «да совершит он божественное таинство и благословит государя-царя, как бы от лица патриарха, имея власть творить всякое начало священства невозбранно, как экзарх патриарший истинный и соборный». Но на это уничижение московский царь не пошел и отослал в 1557 г. вместе с экзархом Иоасафом в КП своего посла, архимандрита Феодорита (просветителя лопарей) с богатой милостыней и настойчивым ходатайством простого признания. В результате, после некоторых проволочек, уже преемник Дионисия, Иоасаф II, в 1562 г. прислал соборную грамоту, которая разрешает царю Ивану Грозному «быти и зватися царем законно и благочестно»; «царем и государем православных христиан всей вселенной от востока до запада и до океана» с поминанием его на востоке в святых дептихах: «да будеши ты между царями как равноапостольный и славный Константин». Так бедность и милостыня сделали свое дело: засыпали канонический ров между Цареградом и Москвой, формально длившийся 83 года (1479-1562 г.). И вершители судеб московской политики во благовремении подняли вопрос о провозглашении Москвы патриархатом по всей законной форме через самих восточных патриархов.

Учреждение Патриаршества

Этот момент на редкость богато представлен источниками и освещен в литературе. Кроме «Истории Русской Церкви» т. 10 митр. Макария, он по архивным материалам описан проф. прот. П. Ф. Николаевским («Хр. Чт». - 1879 г.) и вновь изучен проф. А. Я. Шпаковым (Одесса, 1912).
Архивные источники находятся: 1) больше всего в Московском Архиве Мин.Ин. Дел. Это так наз. «греческие статейные списки» бывш. Посольского Приказа. Затем следуют: 2) Сборник № 703 московской синодальной (бывш. патриаршей) библиотеки (выписки из дел бывш. Патриаршего Приказа). 3) Сборник документов в Соловецкой рукописи № 842 (Библиотеки Казанской Духовн. Академии). Из иностранных и иноязычных (греч.) источников, кроме писем современных восточных иерархов (п. Иеремии II, п. Мелетия Пига), рассеянных в разных русских изданиях, особенно примечательны два мемуарных источника, вышедших из-под пера двух епископов греков, спутников в Москву патр. Иеремии и соучастников в учреждении русского патриаршества:
а) Мемуары Иерофея, митрополита Монемвасийского. Издание в прилож. к?. ???А?. В?о??А???о? ?????А??А П??? ?о? П?о? ??????о? В?? А???А??. 1870.
и б) Мемуары Арсения митр. Элласонского. Напечатано с русс. переводом проф. А. А. Дмитриевским в «Труд. Киевской Дух. Академии», 1898-99 гг.
И еще того же Арсения описание поставления патриарха Иова в нелепой стихотворной форме (напечат. там же в «Тр. К. Д. Ак».)
Мемуары особенно ценны вскрытием закулисных подробностей. В официальных актах, как всегда, много условной фальши. Эта серия документов восполняется давно изданными, так называемыми:
а) «Уставными Грамотами об учреждении патриаршества (напечат. в «Собрании Государственных Грамот и Договоров» т. II);
б) «Уложенной Грамотой Московского Собора 1589 г». (напечатанной в Никоновской Кормчей 1653 г. и в «Жезле Правления»);
в) «Соборной Грамотой Восточных патриархов 8. V. 1590г». (Ibidеm и, кроме того, в нов. изд. Rеgеl «Аnаlесtа Вуzаntinо-Russiса» СПБ. 1891 г.);
г) Постановление КПльского собора 1593 г. о месте русского патриарха (в славянском переводе изд. в «Скрижали» 1656 г. и в русском переводе в «Тр. Киев. Духовной Академии» 1865 г., октябрь).
Не упоминаем других второстепенных источников.

* * *

Русские историки (Карамзин, Костомаров) при объяснении возникновения русского патриаршества слишком много значения придавали честолюбию Бориса Годунова, проведшего своего ставленника Иова в митрополиты и затем украсившего титулом патриарха. Хотя и нельзя отрицать, что честолюбивый Борис Годунов, задумав перевести ослабевшую династию Рюриковичей в русло своего рода, хотел закрепить в сознании народном свое грядущее воцарение мистикой именно патриаршего венчания, как и подобало действительному наследнику сана византийских царей всего православия, но главная причина лежала глубже.
Идея патриаршества органически выросла из всей истории русской митрополии московского периода. Она была у всех на уме. В эти годы конца ХVI в. был очень волнующий повод для учреждения Москвой у себя патриаршества. То был исход вековой распри из-за церкви и православия с Литвой-Польшей. Витовт в начале ХV в. (1415 г.) добился отделения киевской части митрополии от Москвы. А сейчас это отделение там уже завершалось унией, т. е. присоединением к Риму (1596 г.). Одним из мотивов унии иезуиты выдвигали «дряхлость» греческого Востока. И уже этим одним они возбуждали в москвичах интерес к полной автокефальности, равночестности и даже превосходству над греками в форме русского патриархата. Проф. П. ?. Николаевский писал: «Недоверие русских к грекам намеренно поддерживалось и врагами православия, иезуитами, которые, в видах отклонения западно-русских православных от КПля и от Москвы, в ХVI в. настойчиво проводили мысль об утрате чистоты веры и церковных порядков греками и сносившимися с ними москвичами. Греческая церковь, писал иезуит Петр Скарга, давно страдала от деспотизма византийских государей и подпала наконец самому позорному турецкому игу; турок возводит и низводит патриархов; патриарх и клир отличаются грубостью и невежеством; а в такой рабской церкви не может быть и чистоты веры. От греков переняла веру и порядки и Русь; она сносится с Востоком; оттого и в ней нет чистоты веры, нет чуда Божия, духа любви и единения. Такие отзывы латинян о русской церкви переходили и в Москву; конечно, они не могли нравиться русским, но поддерживали в них нерасположение к грекам и наводили на мысль об ином устройстве церковных иерархических порядков в России, о возвышении русской иерархии не только в собственном сознании, но и в глазах западно-русского православного населения и всего христианского мира». Весьма вероятно, что внушения П. Скарги в идейно руководящих московских кругах действительно оживляли едва улегшуюся со времени Флорентийской унии грекофобию и, главное, льстили надеждой, что сама юго-западная Русь, уже раздавленная под пятой латинства, воспрянет духом от сознания того, что ее старшая сестра - русская церковь уже стала патриархатом, что Восток не умирает, а возрождается и зовет к тому же возрождению своих братьев в Литве и Польше. Национальный престиж Москвы, государственный и церковный, всегда имел между прочим в виду этот большой исторический вопрос: кто победит в гегемонии над восточно-европейской равниной - «кичливый лях иль верный росс?» (Пушкин).
Вопрос о патриаршестве буквально вспыхнул в Москве, как только получилась весть, что на границе Руси появился патриарх Антиохийский Иоаким, который, как мы знаем, проехал через Львов и Западную Русь в самый важный момент ее жизни, накануне печальной памяти Брестского собора, и вовлечен был в активные действия на защиту православия. Появление восточного патриарха на русской почве являлось небывалым фактом за всю историю русской церкви.
У москвичей поднялось и чувство привычного почтения к своим отцам по вере, наследникам славы древней церкви, и жажда показать свое благочестие и блеск царства. Возник вместе и прямой расчет сделать большое дело - начать переговоры об учреждении патриаршества. К этому они и приступили.
Встреча патриарха была пышной в отличие от «никакой» в Польше и Зап. Руси. Уже это одно не могло не льстить восточным патриархам и не радовать их. По приказу из Москвы, смоленскому воеводе велено было встречать патриарха «честно», доставить ему все удобства, продовольствие, и с почетной охраной сопровождать до Москвы. 6-го июня 1586 г. патриарх Иоаким прибыл в Смоленск и оттуда препроводил свое письмо к царю Федору Ивановичу. Этот патриарх уже писал прежде Ивану IV и получил от него 200 золотых. Письмо патр. Иоакима было полно византийских, т. е. неумеренных похвал московскому царю: «если кто виде небо и небо небеси и вси звезды, аще солнца не виде, ничтоже виде, но егда видит солнце, возрадуется зело и прославит сотворшаго и Солнце же наше правоверных хрестьян в днешние дни, - ваша царьская милость едино межи нами есть». Исходя из этого, московский царь легко мог ставить вопрос: пора же наконец «солнцу правоверных христиан» иметь возле себя и патриарха?
Навстречу гостю высылались царем почетные послы, в Можайск, в Дорогомилово. 17-го VI патр. Иоаким въехал в Москву и помещен на Никольскам крестце в доме Шереметева. 25.VI был парадный прием патриарха у царя Федора Ивановича. Но характерно - митр. Дионисий ни визита, ни привета патриарху не делал. Этого не могло быть без соглашения со светской властью. Митрополит явно хотел дать почувствовать восточному просителю милостыни, что он - русский митрополит, такой же автокефальный глава своей церкви, как и патр. Антиохийский, но только глава церкви б?льшей, свободной и сильной, - а потому патриарху следовало бы первому идти к нему на поклон. А так как патриарх хочет обойти это поклонами царю, то и митрополит русский первый «шапки не ломает».
Патриарха по почетному обычаю везли во дворец в царских санях (хотя было и лето) - волоком. Царь принял его в «Подписной Золотой Палате», сидя на троне, в царском облачении, среди разодетых бояр и чинов по чину принятия послов. Царь встал и отошел на сажень от трона для встречи. Патриарх благословил царя и вручил ему в дар мощи разных святых. Тут же передал царю рекомендательное письмо, врученное ему КПльским патриархом Феолиптом вместе с Александрийским патриархом Сильвестром, о помощи Иоакиму в покрытии долга Антиохийской кафедры в 8 000 золотых.
Царь пригласил патриарха к себе на обед в тот же день! Очень большая честь по Московскому чину. А пока указано было патриарху идти в Успенский собор на встречу с митрополитом. Это было преднамеренно, чтобы подавить гостя официальной помпой и блеском и явить русского святителя «на кафедре», окруженного бесчисленным сонмом духовенства, в золотых парчевых ризах с жемчугами, среди икон и рак, обложенных золотом и драгоценными камнями. Бедный титулованный гость должен был почувствовать свою малость пред настоящим главой реально (а не номинально) Великой Церкви. Патриарха встретила почетная встреча в южных дверях. Провели его приложиться к иконам и мощам. А в это время митрополит Дионисий с духовенством стоял посреди храма на кафедре, готовый начать литургию. Подобно царю, по церемониалу, он сошел с кафедры на сажень навстречу патриарху и поспешил первым благословить патриарха. Оторопевший патриарх, хорошо поняв нанесенную ему обиду, тут же через переводчика заявил, что так не следовало бы поступать, но увидел, что никто его не хочет слушать, что не место и не время спорить, и замолчал. Как говорит документ «слегка поговорил, что пригоже было митрополиту от него благословение принять наперед, да и перестал о том». Патриарх прослушал литургию, стоя без облачения у заднего столпа собора. Царский обед после обедни и царские подарки были только золочением пилюли для огорченного патриарха. Фигура русского митрополита, блеснувшая пред патриархом, как олимпийское величие, опять скрылась от него, и он должен был почувствовать, что спорить против высоты русского митрополита не придется. А царю за подарки надо отплатить. Так московские дипломаты создали «атмосферу» для вопроса в русском патриаршестве. И все дело повела светская власть. К ней тянулись патриархи, от нее ждали милостей и получали. С ней обязаны были и расплачиваться. Русская иерархия была избавлена от риска умалиться и попасть в положение смиренных просителей. Она ничего не просила. Она как бы все имела. И восточные иерархи должны были сами почувствовать свой долг перед ней и дать ей подобающий титул патриарха.
Непосредственно за этим днем начались переговоры царской власти с патриархом Иоакимом о патриаршестве. Велись они тайно, т. е. без писанных документов, может быть, из опасения, чтобы царская власть как-нибудь не выступила пред КПльским патриархом против этого. В Боярской Думе царь держал речь, что он после тайного сговора с супругой своей Ириной, с своим «шурином, ближним боярином и конюшим и воеводой дворовым и наместником Казанским и Астраханским, Борисом Федоровичем Годуновым», решил поставить следующий вопрос: «Изначала, от прародителей наших, киевских, владимирских и московских государей - царей и великих князей благочестивых, поставлялись наши богомольцы митрополиты киевские, владимирские, московские и всея России, от патриархов царяградских и вселенских. Потом милостию всемогущего Бога и пречистыя Богородицы, Заступницы нашей, и молитвами великих чудотворцев всего российского царства, а за прошением и молением наших прародителей, благочестивых царей и великих князей московских, и по совету патриархов цареградских (?) начали поставляться особо митрополиты в московском государстве, по приговору и по избранию прародителей наших и всего освященного собора, от архиепископов российского царства даже и до нашего царствия. Ныне по великой и неизреченной своей милости, Бог даровал нам видеть пришествие к себе великого патриарха Антиохийского; и мы воссылаем за сие славу Господу. А нам бы испросить еще у Него милости, дабы устроил в нашем государстве московском российского патриарха, и посоветовать бы о том с святейшим патриархом Иоакимом, и приказать бы с ним о благословении патриаршества московского, ко всем патриархам». Для переговоров к патриарху был послан Борис Годунов.
В «Сборнике Синодской Библиотеки» речи Бориса Годунова патриарху Иоакиму и его ответы переданы след. образом. Годунов предлагает Иоакиму: «ты бы о том посоветовал с преосвященным святейшим вселенским патриархом цареградским, а пресвятейший бы патриарх посоветовал о таком великом деле с вами со всеми патриархи… и со архиепископы и епископы и со архимандриты и со игумены и со всем освященным собором. Да и во святую бы гору, и в синайскую о том обослалися, чтобы дал Бог такое великое дело в нашем российском государстве устроилося ко благочестию веры христианския, а помысля бы о том нам объявили, как тому делу пригоже состоятися». Патриарх Иоаким, по изложению этого документа, благодарил от себя и от других патриархов царя московского за все милостыни, за которые восточные церкви молятся о нем, признал, что в России учредить патриаршество «пригоже», обещал посоветоваться с остальными патриархами: «то дело великое, всего собора, а мне без этого совета учинить то дело невозможно».
Странно звучат последние слова. Все почти официальные документы об этом деле тенденциозны. И тут мы невольно чуем скрытое предложение москвичей Иоакиму (м. б. с обещанием уплатить искомые им 8.000 золотых), не откладывая в долгий ящик, самому поставить патриарха, а задним числом искать потом подтверждения.
Переговоры кончились быстро. Иоаким что-то получил и обещал содействовать делу среди своих восточных собратий. Патриарху позволено было посетить монастыри Чудов и Троице-Сергиевский, где он и был с почетом и подарками принимаем 4 и 8 июля.
17-го июля опять почетно был принят на прощанье царем в золотой палате. Царь здесь заявил о своей милостыне патриарху и просил молитв. О патриаршестве не было ни слова. Это еще не было предметом гласности. Отсюда гостей направили в Благовещенский и Архангельский соборы для напутственных молебнов.
Но в кафедральный Успенский собор и к митр. Дионисию патриарх не заходил и никакого прощания с митрополитом у него не было. Обида Иоакима вполне понятна. Но упорное неглижирование Дионисием патриарха не до конца нам понятно. Приходится прибегать к гипотезам. Может быть, просто по разведке в дороге еще в Москву (в Литве или уже в пределах России) оказалось, что патриарх Иоаким о московских митрополитах (в отличие от Киевских-Литовских) выражался, как о самовольно автокефальных и не к пользе церкви независимых от греков. Вот Дионисий, с дозволения царя, и учинил такую демонстрацию зазнавшемуся греку. В Москве умели распределять дипломатические роли…

А. В. Карташев

Очерки по истории Русской Церкви

Предисловие. Введение.

Эпоха догосударственная.

Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси?

Начатки христианства на территории будущей России.

І. Начало исторической жизни русского народа.

II. Древнейшие свидетельства о знакомстве руссов с христианством.

Первое крещение Киевских руссов.

Олег (882-912 г.). Игорь (912-942 г.). Княгиня Ольга (945-969 гг.). Святослав (945-972 г.). Князь Владимир. Его обращение и крещение. Внерусские, греческие и арабские свидетельства. Осмысление «Повести». Крещение Киевлян. Преображение самого князя Владимира. Западный миф о крещении Руси. Сношения Римских пап с кн. Владимиром. Кто был первым русским митрополитом?

Деление на периоды.

Период Киевский, или до-Монгольский.

Распространение христианства. Церковное управление в киевский период.

Епархии и епископы. Органы епархиального управления. Церковные законы. Средства содержания высшей иерархии. Приходское духовенство. Взаимоотношения властей, церковной и государственной.

Монашество в до-монгольское время. Христианизация русского народа.

А) Βера. B) Нравственность (личная и общественная).

Воспитание власти государственной. Насаждение просвещения. Разобщение с западом.

Московский период.

А. От нашествия монголов до отпадения юго-западной митрополии. Судьбы Русской митрополии. Развитие ее отношений к греческой церкви, с одной стороны, и к русской государственной власти, с другой (вв. ХIII-XVI).

М. Кирилл (1249-1281 гг.). Mаксим (1287-1305 гг.). Петр (1308-1326 гг.). Фегност (1328-1353 гг.). Алексий (1353-1378 гг.). Борьба за единство Русской Митрополии. Михаил по прозванию (фамилии) Митяй. Пимен. Митрополит Киприан (1390-1406 гг.). Митрополит Фотий (1408-1431 гг.). Герасим (1433-1435 гг.). Исидор (1436-1441 гг.). Церковное самоуправление Москвы по изгнании м. Исидора. Митрополит Иона (1448-1461 гг.). Окончательное разделение Русской митрополии (1458 г.). Феодосий (1461-1464 гг.).

B. От разделения митрополии до установления патриаршества (1496-1596).

Митрополит Феодосий (1461-1464 гг.). Филипп (I) (1464-1473 гг.). Геронтий (1473-1489 гг.). Зосима (1490-1494 гг.). Симон (1495- 1511 гг.). Преподобный Нил Сорский (1433-1508 гг.). Историософский вывод. Варлаам (1511-1521 гг.). Даниил (1521- 1539 гг.). Иоасаф (1539-1542 гг.). Макарий (1542-1563 гг.). Стоглавый Собор. Афанасий (1564-1566 г.). Γерман. Св. Филипп (1566-1568 гг.). Кирилл IV (1568-1572 гг.). Антоний (1572-1581 гг.). Дионисий (1581-1587 гг.). Иов.

Богословские споры. Стяжательство и нестяжательность.

Публицистика князя-инока Вассина. Максим Грек.

Ереси.

Предтечи стригольников. Стригольники. Ересь жидовствующих. Ересь Башкина и Косого. Дело игумена Артемия. Дело дьяка Висковатого.

Юго-западная митрополия от разделения Русской Церкви в 1458 году до Брестской унии 1596 года.

Список западно-русских православных митрополитов, правивших с 1458 по 1596 гг. Великие Князья Литовские, ставшие с 1386 года вместе и Королями Польскими. 1569 г. объединенная Польша. Общее положение Русской Церкви в Литовско-Польском Государстве. Состояние церковных дел при отдельных митрополитах.

Митрополит Григорий Болгарин (1458-1473 гг.). Митрополит Мисаил (1475-1480 гг.). Митрополит Сименон (1480-1488 гг.). Иона Глезна (1488-1494 гг.). Митрополит Макарий (1494-1497 гг.). Митрополит Иосиф I Болгаринович. Митрополит Иона II (1503-1507 гг.). Митрополит Иосиф II Солтан (1507-1522 гг.). Внутренние церковные взаимоотношения. Положение в бывшей Галицкой митрополии. Митрополит Иосиф III (1522-1534 гг.). Митрополит Макарий II (1534-1555 гг.). Вопрос о Галицкой митрополии. Общая характеристика положения православной церкви за первую половину XVI века: правление Сигизмунда I (1506-1548 гг.). Протестантизм в Польше и Литве. Сигизмунд II Август вел. князь Литовский с 1544 г. и король польский с 1548-1572 гг. Еретики. Положительная сторона либерализма Сигизмунда Августа для православия. Митрополит Сильвестр Белькевич (1556-1567 гг.). Иона III Протасевич (1568-1576 гг.). Литовская государственная уния (1569). Римо-католическая реакция. Иезуиты в Польше. Илья Иоакимович Куча. (1576-1579 гг.). Онисифор Девоча (Девочка) (1579-1589 гг.).

Русское православное просвещение.

Острожская Библия 1580-81 г. Острожская школа. Братства. Виленское Св. Троицкое Братство. Братские школы. Литературная борьба русских. Эпизод борьбы против Григорианского календаря (1583-1586 гг.). Сигизмунд III (1587-1632 гг.). Зачатки унии. Уния. Приезд патриарха Иеремии II. Митрополит Михаил Рогоза (1589-1596 гг.). Открытая борьба за унию и против нее. Политический союз православных с протестантами. Действие в Риме.

Брест-Литовская Уния 1596 г.

Собор. Начало борьбы с унией. Открытие собора. После Брестского собора.

Предисловие

Ни одному из христианских европейских народов не свойственны соблазны такого самоотрицания, как русским. Если это и не тотальное отрицание, как у Чаадаева, то откровенное, при случае, подчеркивание нашей отсталости и слабости, как бы нашей, качественной от природы второстепенности. Этот очень старомодный «европеизм», не изжит еще и в наших, уже сходящих со сцены поколениях, ни в нашей молодежи, вырастающей в эмигрантском отрыве от России. А там, в большой и исковерканной бывшей СССР навязывалась противоположная крайность. Там и европеизм и руссизм отрицаются и перекрываются якобы новым и более совершенным синтезом так называемого экономического материализма.

В противовес этим двум крайностям, мы - взрощенные старой нормальной Россией, продолжаем носить в себе опытное ощущение ее духовных ценностей. Наше предчувствие нового возрождения и грядущего величия и государства, и Церкви питается отечественной историей. Пора приникнуть к ней патриотически любящим сердцем и умом, умудренным трагическим опытом революции.

Ломоносов явлением своей личности и исповеданием своей уверенности, «что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать», вселил в нас уверенность, что мы станем тем, чем инстинктивно, по безошибочному чутью, мы хотим быть. А именно: - хотим быть в первых, ведущих рядах строителей общечеловеческой культуры. Ибо другого, достойного первенства земному человечеству не дано.

Annotation

КАРТАШЕВ Антон Владимирович (1875-1960), рус. правосл. историк, богослов и библеист. Именно он замыкает цепочку церковной академической мысли XIX - середины XX вв., ибо после него пока не создано нового всеохватывающего труда по церковной истории, вышедшего под одним авторским именем.

А. В. Карташев

Предисловие

Введение

Эпоха догосударственная

Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси?

Начатки христианства на территории будущей России

І. Начало исторической жизни русского народа

II. Древнейшие свидетельства о знакомстве руссов с христианством

Первое крещение Киевских руссов

Олег (882-912 г.)

Игорь (912-942 г.)

Княгиня Ольга (945-969 гг.)

Святослав (945-972 г.)

Князь Владимир. Его обращение и крещение

Вне русские, греческие и арабские свидетельства

Осмысление «Повести»

Крещение Киевлян

Преображение самого князя Владимира

Западный миф о крещении Руси

Сношения Римских пап с кн. Владимиром

Кто был первым русским митрополитом?

Деление на периоды

Период Киевский, или до-Монгольский

Распространение христианства

Церковное управление в киевский период

Епархии и епископы

Органы епархиального управления

Церковные законы

Приходское духовенство

Взаимоотношения властей, церковной и государственной

Монашество в до-монгольское время

Христианизация русского народа

B) Нравственность (личная и общественная)

Воспитание власти государственной

Насаждение просвещения

Разобщение с западом

Московский период

А. От нашествия монголов до отпадения юго-западной митрополии

Судьбы Русской митрополии

Развитие ее отношений к греческой церкви, с одной стороны, и к русской государственной власти, с другой (вв. ХIII–XVI)

М. Кирилл (1249-1281 гг.)

Mаксим (1287–1305 гг.)

Петр (1308-1326 гг.)

Фегност (1328-1353 гг.)

Алексий (1353-1378 гг.)

Борьба за единство Русской Митрополии

Михаил по прозванию (фамилии) Митяй

Митрополит Киприан (1390–1406 гг.)

Митрополит Фотий (1408-1431 гг.)

Герасим (1433-1435 гг.)

Исидор (1436-1441 гг.)

Церковное самоуправление Москвы по изгнании м. Исидора

Митрополит Иона (1448-1461 гг.)

Окончательное разделение Русской митрополии (1458 г.)

Феодосий (1461–1464 гг.)

B. От разделения митрополии до установления патриаршества (1496-1596)

Митрополит Феодосий (1461–1464 гг.)

Филипп (I) (1464–1473 гг.)

Геронтий (1473–1489 гг.)

Зосима (1490–1494 гг.)

Симон (1495–1511 гг.)

Преподобный Нил Сорский (1433–1508 гг.)

Историософский вывод

Варлаам (1511–1521 гг.)

Даниил (1521–1539 гг.)

Иоасаф (1539–1542 гг.)

Макарий (1542–1563 гг.)

Стоглавый Собор

Афанасий (1564–1566 г.)

Св. Филипп (1566–1568 гг.)

Кирилл IV (1568–1572 гг.)

Антоний (1572–1581 гг.)

Дионисий (1581–1587 гг.)

Богословские споры

Стяжательство и нестяжательность

Публицистика князя-инока Вассина

Максим Грек

Предтечи стригольников

Стригольники

Ересь жидовствующих

Ересь Башкина и Косого

Дело игумена Артемия

Дело дьяка Висковатого

Юго-западная митрополия от разделения Русской Церкви в 1458 году до Брестской унии 1596 года

Общее положение Русской Церкви в Литовско-Польском Государстве

Состояние церковных дел при отдельных митрополитах

Митрополит Григорий Болгарин (1458-1473 гг.)

Митрополит Мисаил (1475-1480 гг.)

Митрополит Сименон (1480-1488 гг.)

Иона Глезна (1488-1494 гг.)

Митрополит Макарий (1494-1497 гг.)

Митрополит Иосиф I Болгаринович

Митрополит Иона II (1503-1507 гг.)

Митрополит Иосиф II Солтан (1507-1522 гг.)

Внутренние церковные взаимоотношения

Положение в бывшей Галицкой митрополии

Митрополит Иосиф III (1522-1534 гг.)

Митрополит Макарий II (1534-1555 гг.)

Вопрос о Галицкой митрополии

Протестантизм в Польше и Литве

Сигизмунд II Август вел. князь Литовский с 1544 г. и король польский с 1548–1572 гг

Положительная сторона либерализма Сигизмунда Августа для православия

Митрополит Сильвестр Белькевич (1556-1567 гг.)

Иона III Протасевич (1568-1576 гг.)

Литовская государственная уния (1569).

Илья Иоакимович Куча. (1576-1579 гг.)

Онисифор Девоча (Девочка) (1579-1589 гг.)

Русское православное просвещение

Острожская Библия 1580-81 г

Острожская школа

Братства

Виленское Св. Троицкое Братство

Братские школы

Литературная борьба русских

Эпизод борьбы против Григорианского календаря (1583-1586 гг.)

Сигизмунд III (1587-1632 гг.)

Зачатки унии

Приезд патриарха Иеремии II

Митрополит Михаил Рогоза (1589 - 1596 гг.)

Открытая борьба за унию и против нее

Политический союз православных с протестантами

Действие в Риме

Брест-Литовская Уния 1596 г.

Собор. Начало борьбы с унией

Открытие собора

После Брестского собора

Примечания

А. В. Карташев

Очерки по истории Русской Церкви

Том I

Предисловие. Введение.

Эпоха догосударственная.

Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси?

Начатки христианства на территории будущей России.

І. Начало исторической жизни русского народа.

II. Древнейшие свидетельства о знакомстве руссов с христианством.

Первое крещение Киевских руссов.

Деление на периоды.

Период Киевский, или до-Монгольский.

Распространение христианства. Церковное управление в киевский период.

Монашество в до-монгольское время. Христианизация русского народа.

А) Βера. B) Нравственность (личная и общественная).

Воспитание власти государственной. Насаждение просвещения. Разобщение с западом.

Московский период.

А. В. Карташев

Очерки по истории Русской Церкви

Предисловие. Введение.

Эпоха догосударственная.

Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси?

Начатки христианства на территории будущей России.

І. Начало исторической жизни русского народа.

II. Древнейшие свидетельства о знакомстве руссов с христианством.

Первое крещение Киевских руссов.

Деление на периоды.

Период Киевский, или до-Монгольский.

Распространение христианства. Церковное управление в киевский период.

Монашество в до-монгольское время. Христианизация русского народа.

А) Βера. B) Нравственность (личная и общественная).

Воспитание власти государственной. Насаждение просвещения. Разобщение с западом.

Московский период.

B. От разделения митрополии до установления патриаршества (1496-1596).

Богословские споры. Стяжательство и нестяжательность.

Публицистика князя-инока Вассина. Максим Грек.

Ереси.

Юго-западная митрополия от разделения Русской Церкви в 1458 году до Брестской унии 1596 года.

Русское православное просвещение.

Брест-Литовская Уния 1596 г.

Собор. Начало борьбы с унией. Открытие собора. После Брестского собора.

Предисловие

Ни одному из христианских европейских народов не свойственны соблазны такого самоотрицания, как русским. Если это и не тотальное отрицание, как у Чаадаева, то откровенное, при случае, подчеркивание нашей отсталости и слабости, как бы нашей, качественной от природы второстепенности. Этот очень старомодный «европеизм», не изжит еще и в наших, уже сходящих со сцены поколениях, ни в нашей молодежи, вырастающей в эмигрантском отрыве от России. А там, в большой и исковерканной бывшей СССР навязывалась противоположная крайность. Там и европеизм и руссизм отрицаются и перекрываются якобы новым и более совершенным синтезом так называемого экономического материализма.

Как бы жгуче не обострялись, по временам и по местам, живые, исторически злободневные задачи, у нас ли, или у других народов вселенной, но мы, раз преодолевшие самодовлеемость национального партикуляризма, не можем, и не должны растрачивать свои силы без остатка на эту, в принципе уже преодоленную нами фазу культурного служения. Национальные формы культуры, как языки и вероисповедания, продолжают функционировать, но отменить и заменить уже выяснившиеся и открывшиеся передовому христианскому человечеству его качественно первенствующие и командующие высоты его служения никто и ничто не вправе. В этой предельности служений есть неотменимый момент посвященности и права на предводительство. Лишь на этом пути совершается преодоление «плоти и крови» наций, с их зоологически унизительными и неизбежными войнами. Лишь на этом пути открывается просвет и надежда - преодолеть и победить великий демонический обман безбожного интернационала. Лишь во вселенском христианском водительстве заложено обетование истинной свободы человека и - мира всему миру. И вот на этом пути - достойное, высшее, святое место служения России и Русской Церкви, а не под знаменем «ветхозаветных», ветшающих национализмов.

Читайте:

Закон о продаже энергетических напитков: описание, требования и эффективность Психосоматика: Луиза Хей объясняет, как избавиться от болезни раз и навсегда Интересные факты из жизни Жанны Дарк (15 фото) Программа «Учимся общаться» для детей с РАС (4–5 лет) После инсульта быстрее восстановить речь

Читайте: